Теософист

Издательница журнала «Theosophist» свидетельствует свое глубочайшее почтение г-ну Суворину и надеется, что он извинит ее за бесцеремонность этого письма, хотя бы из доброго намерения услужить далекому земляку. Если калькуттскую газету «Amrita Bazaar Patrika»[397]получают в Петербурге, то статью можно будет бросить в огонь; а если не получают, то, возможно, она и пригодится журналу «Новое Время» — журналу, получаемому и весьма уважаемому мною.

«Amrita Bazaar Patrika» — самая неспокойная и буйная газета в Индии, настоящая заноза в боку Press Comissioner[398] (что-то вроде цензора). Прежде она издавалась на бенгальском языке. Но когда ее статьи дошли до maximum'a неприятных англо-индийскому правительству истин, то оно и прибегло около двух лет тому назад к знаменитому своему закону, известному под именем «Press gay», или попросту «наморднику прессы».

Закон, как г-ну Суворину известно, возбудил в Индии страшное негодование, и дело доходило почти до бунта. В то время как по-английски можно было писать про всех и про все, на диалектах страны запрещалось печатать даже имя кого-либо из служащих без должного уважения, и закон был выдуман и прошел, положительно имея в виду одну (или главным образом) неисправимую «Amrita Bazaar Patrika». Но последняя оказалась хитрее комиссионеров прессы. В одну ночь они изменили печатные литеры, и газета вышла на другой день от начала до конца по-английски! Комиссия осталась с носом, a «Amrita Bazaar Patrika» стала отличаться еще больше прежнего.

Я бы с удовольствием послала статью «Russia or England»[399] уже переведенной. Но, к стыду своему, хотя и безвинна в этом, замечаю, что совсем забываю родной язык, не говоря по-русски иногда целые годы.

Также покорнейше прошу г-на Суворина в случае, если он поместит перевод этой статьи, не упоминать ни моего имени, ни откуда газета получена. «Новое Время» знает по письму «М» из Лондона, что меня и так уже англо-индийское правительство пожаловало в русскую шпионку; а если узнают, что я посылаю русским газетам выписки из здешних газет, то совсем заедят. Только напрасно корреспондент М. пожаловал меня в своем письме в «ярую спиритку». Совсем я не спиритка и против материализующихся бабушек и усопших тешей восстаю всеми силами. Наше Общество (Theosophical Society[400]) воюет против спиритуалистов более четырех лет.

Если могу что-то сделать для г-на Суворина в Индии или чем услужить его газете, то прошу его располагать мною. Не увижу я более родной земли своей, поэтому все русское для меня дорого. Американской гражданкой я сделалась не вследствие каких-либо политических видов, так как в политике вообще аза в глаза не знаю, а просто потому, что иначе не могла владеть купленными мною в Нью-йоркском штате землей и домом.

Извиняюсь еще раз за русскую безграмотность свою.

Остаюсь готовая к услугам

Е. Блаватская

Письмо 2

И.П.Минаеву[401]

16 февраля 1880 г.

Господину профессору Минаеву

Господин профессор!

Надеюсь, что вы извините меня за невольное незнание имени и отчества и за то, что так бесцеремонно обращаюсь к вам, зная, как дорого для вас время. Но, узнав причину, вы, быть может, убедитесь, что я действую с единственной целью быть вам полезной в ваших исследованиях. Я, как видите, русская, но страстная буддистка и много лет нахожусь в переписке, равно как и в отношениях, с главными буддистами не только в Цейлоне, но и в Бирме и в Тибете. Как вы, вероятно слышали, я служу секретарем при Американском Теософском Обществе. Совершенно уверена, что если вам и говорили про нас, то ничего хорошего, потому что главные два буддиста или, правильнее, специалиста по буддизму, профессора Уордсуорт и Махадео Морешвар Кунта, — наши враги.

Первый — право, не знаю почему, вероятнее всего, потому что трусит начальства, давно принимавшего наше невинное Общество за «русских шпионов»; а второй — потому что сделался членом Теософского Общества, еще когда мы были в Америке, рассыпался мелким бесом, когда мы сюда приехали, а потом сделался Иудой-предателем и был изгнан Главным Советом из Общества и с тех пор ругал нас исподтишка на всех перекрестках. Если я ошибаюсь, и они ничего вам не говорили, то прошу у них извинения. Но это как-то невероятно. Кроме того, вы, вероятно, взираете на нас, то есть в случае, если слыхали о нас, как на спиритов; и это несправедливо, потому что мы — первые враги спиритизма, за что Александр Николаевич Аксаков сильно ссорится с нами [...]

Извините за долгие подробности, но они необходимы хотя бы для вящего уяснения моего дела. Наше Общество, объединяющее в себе людей всех национальностей, работает более всего с буддистами Цейлона и Бирмы. Оно основано почти с единственной целью исследовать азиатские религии, а главное — буддизм. Поэтому преподобный Сумангала[402] (над которым вы немножко посмеялись в вашей книге), Махависвата, Тевунансе и еще человек двадцать — все члены нашего Общества, считают нас своим братством, находятся в постоянной переписке с нами и если имеют какие важные рукописи, то присылают их все нам — либо для журнала нашего «Тhеоsophist», либо для изучения. Вот уже год как они просят нас приехать к ним на Цейлон и ждут не дождутся нас. Я только на днях отослала Сумангале рукопись, которую, как он говорил, англичанам ни за что даже не покажет, не только что отдаст. Да я и очень рада этому.

Словом, если вы поживете здесь, то убедитесь, что наше Общество может быть вам более нежели полезным. Ежели желаете знать, почему такая благодать именно вам, отвечу откровенно: единственно потому, что вы — русский, родной. Я уже давно старуха и поэтому прямо говорю: чем более старею, тем более болит душа по России, которую уже, никогда не увижу. Не потому что не могла бы вернуться, а потому что поклялась не возвращаться и умереть в Индии, где меня и сожгут. Но это мне не мешает оставаться горячей патриоткой и даже быть готовой положить жизнь за родину, даже за царя, хоть я его и променяла, сделавшись американской гражданкой. Ненавидя англичан и любя русских, я, конечно, желаю услужить русской, а не их макс-мюллеровской немецко-английской науке. Поэтому и располагайте мною. Вовсе и не нужно вам беспокоиться заходить — разве что сами того пожелаете и будет вам время, а просто прикажите и напишите, что могу я для вас сделать, чем могу услужить, и все, что в моей власти будет, готова сделать.

Сумангала только что прислал диссертацию на санскрите об эзотерическом взгляде буддистов на душу человеческую и две-три другие рукописи. А также Риветт-Карнак[403] из Часипура прислал мне в «презент» редкие, только что найденные в Барауни старые монеты времен семи разных царей: две — династии Андхва, царя, что строил пещеры Насика, остальные — Сурья и Митра династии Бхуми Митра, чрезвычайно редкие. Видите ли, до сих пор никогда не находили не только монеты времен Агни Митры, Бхуми Митры, Сурья Митры, Бхудра Гхоша, но даже сами эти имена совершенно новые в Каталоге индийских царей. Эти монеты, если вы только думаете, что мне не откажут, я хочу подарить Петербургскому музею. У меня нет коллекции, поэтому они мне не нужны, как они ни любопытны. Умру — пропадут. Вот и все.

Повторяю, что мы здесь окружены врагами. Я — как русская, а Общество — как изменники-буддисты и брахманы. Миссионеры нас ненавидят, а правительство, если бы только не боялось (у нас три члена либеральной партии являются членами парламента лондонского Теософского Общества, филиала нашего), то выслало бы из Индии. Но лорд Линзей, член Королевского общества и председатель Королевского астрономического общества в Лондоне, также член нашего братства, а здесь боятся разоблачений at home[404].

Теперь, объяснив все, поистине остаюсь готовая к услугам

Е. Блаватская

Письмо 3

В.И.Прибыткову[405]

7 апреля 1883 г.

Адьяр, Мадрас

Милостивый государь, Виктор Иванович!

С великим удовольствием получила я ваше радушное письмо. Все, что приходит мне с Родины, с которой уж никогда не увижусь, дорого мне. Поэтому я спешу ответить на все вопросы. С великим удовольствием вам дала бы (да и даю) позволение печатать все выброшенные из моих «Писем из Индии»[406] места, коли такие найдутся. Но до сих пор Михаил Никифорович Катков еще ничего не выбросил. Только в последнем письме (в XXVI, кажется) он выпустил более половины из самого интересного, и то не отдельный рассказ, а просто часть разговора и рассуждений. Но, увидев это, я тотчас же, написала в контору, что если письмо это появится в таком же, изувеченном состоянии и в «Русском Вестнике» (где с января письма мои из «Московских Ведомостей» перепечатываются), то я писать далее или заканчивать «Из пещер и дебрей Индостана» отказываюсь, и это вовсе не пустая угроза и не каприз.

Я себя вовсе не считаю ни гением, ни Тургеневым в юбке, ни даже писательницей, потому, что и писать по-русски забываю, да никогда и языка своего хорошо не знала; но уж коль скоро мои письма печатают, то, стало быть, находят их интересными, так не для чего и выбрасывать по произволу потому только, что некоторой фракции читателей, скептикам и материалистам, не нравится. Я не для них пишу. И ни за какие деньги я не соглашусь писать для того, чтобы выкидывали. Не нравится, так и не нужно. Так и написала М.Н.Каткову и секретарю Петровскому.

Они все пристают: «Присылай побольше, да и еще». Не хочу я присылать ничего, коли так. Мне деньги их не нужны, я и так с голоду не умру, и дети у меня не плачут, потому что никаких детей, слава Богу, и нет. Я одна, а у меня вся Индия за спиной, и напиши я какую угодно глупость, так расхватают за какую угодно цену, да и еще попросят. Да мне-то с моим журналом «Theosophist» и писать нет времени. Насилу когда могу отвечать на частные письма. Поэтому, многоуважаемый Виктор Иванович, предупреждаю вас об этом, чтобы вы и не просили выброшенных мест, потому что их не будет, или же, если М.Н.Катков, имея в руках уже всю первую часть «Из пещер и дебрей [Индостана]» и, не выкинув ничего из писем, уже появившихся в «Московских Ведомостях», выкинет теперь, печатая их в «Русском Вестнике», то он не получит второй части; пусть этим и утешится.

Я не вру в «Письмах из Индии», а записываю настоящие факты, выпуская и так многое ради поблажки русской публике и ее вкусам; а стоять на задних лапках перед дураками на старости лет — не намерена. А, коли нужны вам, в самом деле, факты для вашего журнала, так лучше уж я соберусь с силами да напишу для вас одного, для «Ребуса», оригинальную, а не выкинутую историю, и даже несколько их, коли желаете. Господь с вами, никакого мне «гонорара» не нужно. Я от своих, то есть от тех коллег, что работают на одной со мною линии, еще никогда денег не брала, да и не возьму, будь вы хоть миллионер. Я и для Каткова лучше бы даром писала, нежели позволить выкидывать. Я служу идее и цели, а не деньгам. Так ему и скажите, коли знакомы с ним.

Вы пишете, что вам обещали для «Ребуса» статью о нашем Обществе? Смотрите, как бы не подвели вас, напечатав то, чего нет. Один разве А.Н.Аксаков знает приблизительно правду о Теософском Обществе. Вон «Кавказ»[407] напечатал (перепечатав из «Allgemeine Zeitung») чушь о том, что мы, то есть полковник Олькотт и я, отреклись от христианства и собираемся обратить в буддизм всю Индию. Очень похоже на то! Ведь одна из самых строгих статей в нашем Уставе угрожает каждому члену, который осмелится не только проповедовать, но даже и возносить свою собственную религию над религией брата своего сочлена, позорным исключением, изгнанием из Общества.

Наше Общество — чисто философское и научное. Мы обязаны уважать всякую веру, не проповедуя ни одной. В Обществе у нас много горячих христиан и столько же горячих язычников, буддистов, индусов, огнепоклонников, магометан и прочих, и все живут мирно, ибо каждый член помнит заповедь Конфуция[408], а затем Христа: не делай другому того, чего не хотел бы, чтобы тебе делали, то есть не ругай веру брата твоего, уважай его мнение, ибо иначе он и твою ругнет и забудет к ней уважение. А что касается нашего отречения от Христа, то это все вранье и сплетни. От Христа никто из нас — ни полковник Олькотт, ни я — не отрекались, а от нынешнего, фарисейского, изолгавшегося христианства, от мертвой буквы оного и тысячи и одного противоречивых догматов отказались и отказываемся денно и нощно. Мертвая буква убивает дух; вот мы и стараемся убить эту букву, наступая ей и на хвост, и на голову. А затем, пусть о нас думают что хотят добрые люди. Клеветники только сами себя секут, как унтер-офицерша Подшлепкина[409].

Засим извиняюсь за болтовню, прошу верить в искренность и уважение вашей далекой соотечественницы

Елены Блаватской

Постараюсь прислать для «Ребуса» что-нибудь на следующей неделе.

Письмо 4

Редактору «Times»[410]

7 октября 1884 г.

Милостивый государь!

В Мадрасе распространились безосновательные и возмутительные слухи о заговоре, в который я будто «бы вступила» с господами Куломбами для обмана публики таинственными явлениями.

Относительно этих обвинений я скажу, что приписываемые мне письма написаны не мною. Некоторые мысли, изложенные в них, действительно были мною высказаны, но они настолько затемнены разными вставками, что смысл их совершенно извращен. Подделыватели писем до того грубо невежественны, что приписывают мне, например, отзывы о Лахорском махарадже, тогда как в Индии каждому школьнику известно, что такой особы не существует. Что же касается обвинений в том, что я будто бы обманывала ради денежных средств, для Теософского Общества, то я никогда никаким образом не выманивала и не вымогала денег ни для себя, ни для Общества и смело предлагаю всякому попытаться доказать противное, если я не права. Деньги я получаю только за мои литературные произведения и еще доходы с наследственного имения, которое я получила раньше, чем посвятила свою деятельность Теософскому Обществу. Теперь я беднее, чем была в то время, когда основала Общество.

Ваша покорная слуга

Е. Блаватская

Письмо 5

В.И.Прибыткову[411]

[Февраль 1886 г.

Вюрцбург]

Честное слово, Виктор Иванович, ни одной черточки нет, ни большой, ни малой. Пишу в Лондон, чтобы оттуда прислали. Коли есть и если получу, вышлю тотчас же.

Бедный И.С.Аксаков[412] — что это за лютая судьба России! Все, что в ней хорошего, честного, благородного, все ее самые горячие защитники — все это вымерло и умирает. Будто какой Молох[413] ненасытный парит с разинутой пастью над славянской землей. Остаются да преуспевают одни Иуды: Петки Каравшовы да Баттенберги[414] — польская зраза с колбасой. Горько и противно стало жить, особенно в связи с тем, что женщина. Что может старая больная баба сделать в моем положении, кроме чувства одной бессильной злобы? Будь я мужчина, я бы всех этих болгарских Иуд «братушек» задушила бы, кажется, в котле с мамалыгой.

Болит у меня сердце и по России, и по Аксакову, хотя я и не знала его. А дорог он всем русским был как защитник. Хоть бы уж мое бесполезное сердце скорее лопнуло — надоело жить!

Будьте здоровы.

Письмо 6[415]

МЛ. Каткову

Париж

Его Превосходительству Михаилу Никифоровичу Каткову

[...] говорю к тому, что мой рассказ о «Голубых горах»[416] возбудит большой интерес в ваших читателях, в этом я уверена. В Ницце я читала нечто из него нашим русским: генералу Казену, Н.А.Львову, княгине Волконской и другим членам нашего Теософского Общества, и они все просили меня как можно скорее напечатать его. Без хвастовства et une rougir[417] [...] вся русская колония в Ницце, включая даже моего довольно злоязычного друга — Екатерину Алексеевну, Veuve Tchelicheff[418], как вижу, чрезвычайно интересуется моими письмами, и все просят продолжать. Mais — comment faire[419]?

«Письма» они подождут, а «Голубые горы»(!!!) просят тотчас же печатать, но... является затруднение, которое позвольте объяснить. Многое, касающееся «невероятных» (только в глазах скептиков) и чудных явлений, вы выпускаете; т. е. не вы, — если Николай Александрович Львов говорит правду, — а ваш партнер (забыла фамилию). Кто-то в Синоде у вас, какой-то духовный господин. Ну, вы ли, другой ли кто, а дело в том, что в «Голубых горах» мне приходится говорить постоянно об этих предметах. Вся их религия, т. е. тоддов, бадагов, мулакурумбов[420], une Tribe qui habite les Sommets des arbres dans les forets vierges des collines du Mayssou[421], основана на колдовстве, а все обряды — страшные мистерии с необычайными проявлениями. Я присутствовала два раза лично, и если что-либо могло заставить меня поверить средневековым сказкам о шабашах ведьм, то это обряды курумбов.

Ну, а что если вы все это выпустите, оставив лишь географические и этнологические описания? Все пропадет, так как я там провожу идею, в которую верит и д-р Charcot de la Salpetriere[422], у пациентов коего в La Salpetriere я видела точно такие же проявления в grande Hysterie ои Hystero-Epileptiques[423]. В нашем Парижском Теософском Обществе находится много учеников доктора Шарко, врачей, которые допытываются радикальных the ultimate nature[424] этих беснований, и мне говорили [...] я с ними ходила в клинику [...] что доктор не сможет писать всю правду об этих явлениях; что он, Шарко, совершенно убежден в интимной связи физиологических отправлений с психологическими, неоткрытыми и неведомыми тайнами духа человека и его внутреннего двойника, «Son double, ou perispirit»[425].Вероятно, даже Шарко и Лангенбек[426] присоединятся к нам.

Крукс, член совета нашего Теософского Общества в Лондоне, Лондонской Ложи, говорил мне на прошлой неделе в Лондоне за обедом у него: «I have reached the limits of the known, exact physics in Science. What I want is to be taught Occult physics — by the Mahatma Koothoomi»[427].

Крукс и Майерс, члены Королевского общества, переписываются с тем, кого я называю в «Дебрях» «Гулаб Лалл Сингом». Стало быть, наша теософия не есть суеверие и глупость, сочиненные основателями нашего Общества, т. е, мною и полковником] Олькоттом. Вот эту-то идею я и провожу в «Голубых горах».

Многоуважаемый Михаил Никифорович! Мы не верим ни в чертей, ни в чудеса, ни во что кроме науки. Но это наука, ключи от которой в руках одних посвященных индусов — брахманов. Одни мы, теософы, можем помочь науке (современной) разрешить величайшие тайны мира невидимого посредством первой. Мы не спириты. Мы отрицаем (и разрушаем) все спиритические теории об этих духах: стучащих, говорящих etc. [...] какая возможность «материализации» бабушек и тещ от того профессора Бутлерова, особенно Вагнера так и [...][428]

Все это опять [...] к тому, что Вы имеете совершенно превратное понятие о настоящей теософии и поэтому столько выпускаете из того, что я пишу. Ну, к делу. Итак, скажу вам прямо и откровенно, Львов и генерал Казен особенно отговаривают меня печатать в «Русском Вестнике». Они говорят, что вы должны будете опять многое выпускать, отчего рассказ лишается интереса. Они предлагают мне печатать или в «Вестнике Европы», или в другом журнале. Но я отказалась напрямик. Вы печатали мои «Письма», когда еще никто меня не знал, вы мне платили аккуратно, дядя вас уважал и любил как немногие, но если вы сами не откажете мне в принятии моих «Писем» и рассказов, то, конечно, не я откажусь от «Русского Вестника» — лучшего в России ежемесячного журнала. Но я желаю знать наперед: что вы позволите и чего не позволите [...][...][429] могу писать на свой риск и голову. Деньги, зарабатываемые мною в журналах, единственные, которые я могу назвать своими. Общество наше богатое, но я не имею права ни на одну копейку оного.

Главный совет послал меня сюда лечиться, ну я и лечусь, а деньги свои нужны. Вот дядя: до того любил Россию, что умер с тремя рублями в кармане! А сестра родная моя, Вера Желиховская, чуть ли не умирает от голоду в Одессе с шестерыми детьми, — с ее талантом?! Если мне не нужны лично, то ей нужны мои деньги. Простите меня, что я вхожу с вами, которого не имею чести лично знать, в такие подробности. Но я, уважая вас, как уважают и все честные люди в России, не желаю, чтобы [...][430] чтобы обо мне [...] что-то [...] деньгами. Поэтому и раскрываю душу как перед собственной совестью.

Поэтому, прошу вас покорно, пока я здесь близко, в Париже, если действительно мои статьи вам нужны и вы напечатаете в «Русском Вестнике» «Голубые горы», то сделайте нечто вроде контракта, или свидетельства, или уговора. Пошлите кого-либо из ваших знакомых в Париже ко мне. Напишите, что и сколько я должна писать за год. Обяжите меня и тем самым спасите от собственной моей лени или, скорее, нерадения. Для дела так будет и вам, и мне лучше. Скажите, прошу вас (я не понимаю этого подстрочного счета), сколько я могу получить за каждую строчку или печатный лист. [....] в «Русском Вестнике»? [....] je crois?[431]

И когда вы желаете получить «Три месяца на Голубых горах»? Напишите и прикажите все обстоятельно. Тогда тотчас же по получении вашего письма я удалюсь в Ангьен к приятельнице моей, графине d'Adhemar[432], где она обещает спрятать меня в своем chateau[433] и выгонит все эти сотни парижских болтунов, которые заедают и душу, и время мое здесь с утра до ночи! В течение двух-трех недель я закончу рукопись (то есть перепишу ее) и пришлю. А если не напишете, то не стоит и начинать.

Мне писал ваш секретарь до печатания «Дебрей» в «Русском Вестнике», что по напечатании «Письма» издадутся в особых книжках [...] их издали, кажется? [...] Мне пишут из России, что их продают на всех железных дорогах, а я не видела еще ни одной! Также из Ниццы пишут, что теперь наши русские, познакомясь со мною, выписывают «Дебри» и что они «нарасхват читаются». Будьте так добры, прикажите прислать по адресу (в заголовке письма) хоть одну такую книгу, а также тот номер «Русского Вестника», в коем напечатаны последние страницы «Из пещер и дебрей»: я даже не знаю, на чем они кончаются! Хотя я и понятия не имею, сколько мне должны в конторе у вас денег, но знаю, что, что-то должны. Если бы вы приказали покончить счеты и с «Голубых гор» начать новый счет, я буду вам чрезвычайно благодарна.

Надеюсь, что вы простите меня великодушно за долгое молчание и за это длинное и, кажется, с деловой точки зрения весьма несуразное письмо. По части индусской философии кое-что знаю, но вот по части практической стороны жизни — оплошала с малых лет. Будьте так добры, не медлить ответить хоть через секретаря — я не обижусь и за то буду благодарна. В ожидании приказаний остаюсь с полным уважением и готовностью служить, чем могу в Индии.

Е. Блаватская

Радда Бай

Письма О.А.Новиковой[435]

Письмо 1[434]

[1884 г.]

Лондон

Дорогая Ольга Алексеевна!

Завтра, в пятницу, заеду за вами в три с половиной часа пополудни. Шмихен[436], живописец, ожидает нас.

Ваша преданная

Е. Блаватская

Письмо 2

[1884] Лондон

Дорогая Ольга Алексеевна!

Привезите «Дебри»[437] сама в воскресенье, когда я Вас буду ждать вместе с М. & [...]emont[438]. Мохини[439] невозможно отлучиться до 12 часов. Теперь уже час пополудни. Ничего, как-нибудь пережду книги до воскресенья. Я очень нездорова.

Ваша преданная

Е. Блаватская

Письмо 3[440]

7 июля 1884 г.

Лондон

Merci, мой дорогой политик и соловей.

Я прочитала ваш «King Coupon»[441] и только удивляюсь одному: чего вы трудитесь писать и говорить о политике, когда если бы вы вместо этого пели, то не только Глад стон, но и все старые консерваторы и молодые либералы были бы давно у вас под подошвой. Parlez enип реи de Roujemont. Qu'elle mette joliement vive parole en musique et que Vous les chantrez en public et de vraiment un autre Orphee attirant hommes et des animaux, et les domptant avec I 'aide de ses notes. Two reasons for the above jeopardy doodle: your voice rings in my ears since I heard it and[442] ... я чуть не подралась с двумя консерваторами из-за вас. Они ругали Гладстона[443], называя вас «самой опасной женщиной XIX века — с чем я согласилась, сказав, что вы вдобавок славянская Сирена, что еще опаснее, а потом я напустилась на них и «изрядно оттрепала», по выражению Козьмы Пруткова.

Вчера, милая моя, я была у Ружмон, и ее знакомствам я обязана вам. Господин Кросс будет приглашен по чину «сити».

Посылаю вам письмо Фокса Питта. Он, как видите, оправдывается, что-де не маменька с тятенькой сочинили про 5 000 фунтов стерлингов, а сплетни пришли из Индии. Кто бы это ни сочинил, прошу прочитать и обратить внимание на подчеркнутые слова. D'ailleurs — «la plus jolie fille du monde ne peut donner que ce qu'elle а»[444] и у Лейн-Фокса со дня его приезда в Индию не было, я думаю, и 5 000 франков, не только фунтов, да и те он потерял в Oriental Bank Crush[445]. Словом, фи — это вранье и сапоги всмятку.

Je suis degoutee de la vrim, de I'humanite en general et des hommes, femmes et ... en particulier ... et en litteral pour qu'il qui jeune (the enclosed like) and if any one repeats to you this lie about the L 5 000 — just wipe their noses with, as I wipe the noses of those who dare refuse adoring you. Guiron une alliance offensive et defensive, et mouriront leur ce qui veulont deux femmes Russes[446].

Искренне преданная

Елена Блаватская

Письмо 4

[ок. 30 июля 1884 г.[447] Лондон]

Дорогая Ольга Алексеевна!

Убейте, нет времени отвечать более двух слов.

1. Письмо я отдала Кейтли, который уехал в провинцию. Пошлю пакет, но разве стоит?

2. Никогда не знаю, когда и в какой год буду я у ясновидящей. Она так занята, что ежедневно телеграфирует, в какой час приезжать к ней, вчера была утром — сегодня вечером. Да у меня и осталось две ванны всего взять. Я померила: 86 паундов[448], и теперь скелет.

3. [...][449]

4. Стыд — вот то, что называют от «errotic genius»[450]. Смотрите, не упадите вы «в колодезь»[451], ангел мой.

5. Ваша статья — прелесть, о коей я писала в посланной мною статье в «Новое Время», не умолчав ни об Инути, так горько униженной вами [...] перед величием [...] хвоста кошки, ни об анекдоте и картинах Верещагина] и двух попавших впросак альбионских дурах.

7. Что я могу написать в почтамт? Неужели, роднуля, из-за фраз вроде «Merci etc. pantoufle[452] я стану бегать? Да плюньте, друг прекрасный, на мое письмо. Ну что вам в нем: детей с ним крестить что ли?

8. Лечение? Печень, сердце, почки, селезенка [...] — все, кажется, приведено в порядок.

А затем покойной ночи, целую крепко.

Ваша по гроб жизни

Преображенный скелет

Е. Б.

Письмо 5[453]

17 сентября 1884 г.

Эльберфельд

Дорогая моя Ольга Алексеевна.

Время идет, и с каждым днем мы все ближе к нирване. После трех недель постели сегодня впервые встала и была в саду. Ну, родная, буду я что помнить. «Здания у цепного моста» — сиречь ревматизм острый. Лечусь пока, через две недели увидимся.

Шмихен здесь. Махатма ему велел приехать сюда поправить портреты и рисовать, мой. Огромное полотно, посреди которого, окруженная кактусами, пальмами и кобрами и несуществующими индийскими руинами, под небом цвета полевого василька, сижу я, как мать-слониха в своей черной абайн. Очень эффектно, будет на выставке. Шмихен едет обратно в Лондон в будущую субботу. Ступайте к нему, увидите портрет вашего друга (по гроб жизни) и сговоритесь про ваш.

Хитрово надул меня, не пишет ничего. Это все оттого, что Соловьев (философ) у него жену отбирает для себя. «Жаль мне», — сказал его брат (теософ). Приезжал Глинка сюда из Парижа для свидания со мною.

Семь глав «Загадочных племен»[454] окончила и отослала Каткову, теперь может «успокоиться собственным беспокойством в бубновом доме», говоря слогом гадальщиц.

Ну, целую вас крепко — как люблю.

Ваша по нирвану

Е. Блаватская

Письмо 6[455]

[1884 г.?]

Эльберфельд

Ангел!

Олькотт вернулся и находится на Элгин-Крессент, 77. Я ему пишу, чтобы заехал к вам и дал вам прочитать брошюру Гартмана on of the Board of Control at Adyar[456], друга Лейн-Фокса. Прочтите, это proof-pages of a pamphlet and a complete history of the case[457]. Прошу вас, дорогая, прочтите и, если можно, покажите кому надо. [...] il'ya en une telle conspiration[458]. Куломб получил 10 000 рупий to upset the Th. Society[459] от миссионеров.

Я подала в отставку, теперь все кончено и я не попаду в Адьяр until I am thoroughly vindicated[460]. Где я буду этот год или два — не знаю, но жить в обществе после такого бесчестия не могу. Конечно, я буду в Англии (все вещи в Лондоне оставила), но ненадолго; затем поеду в Париж недели на две, к Соловьеву и другим — а потом adieu[461]. Надоело, все. Пора умирать.

Ваша до гроба

Е.Блаватская

Письмо 7

[ок. 21 августа 1884 г.][462] Вторник

Холлэнд-парк, Лэндсдаун-роуд, 17

Редакция теософского ежемесячника

«Люцифер»

Дорогая Ольга Алексеевна!

Да будет вам стыдно! Ну как же вы могли, ангел мой, такую штуку учинить! За старую порванную тряпку присылаете мне великолепный плед!! Я целый час колебалась, не отослать ли его вам, да боялась — рассердитесь. Вот это точно как будто вы осрамили меня за мой поганый презент. Теперь отнекивайтесь или нет, а я сегодня же пишу в Мадрас, чтобы мне прислали рашпурскую шаль, новую, и я вам ее отошлю в Питер, коли здесь не будете. Мне просто стыдно! Неужели же вы не могли принять такую безделицу, еще и порванную, без подарка назад? Ну что мне с вами делать! Эх вы, русская натура, не то что мы, грешные азиатки из Гималаев. Ну, Бог с вами, а шаль новую вы получите.

Ваша по гроб жизни — как была без пледа, так буду и с пледом. Извините за [...]. Работы по горло.

Целую вас крепко.

Е. Блаватская, «Lucifer» Senior[463]

Письмо 8[464]

[1887г.] Суббота Лондон,

Холлэнд-парк, Лэндсдаун-роуд, 17

Дорогая Ольга Алексеевна!

Душевно радуюсь тому, что вы наконец разорвали тот магический круг, которым нас обеих окружил наш общий недоброжелатель. Вы, может быть, и сами замечали, что между нами пробежала не черная кошка, а трусливый заяц-англичанин. Но, вероятно, не знали того, что меня заставили, просто заставили, во имя теософии и Индии, дать честное слово (год или два назад), что я, по крайней мере, сама не буду ни писать, ни искать случая увидеться с вами. Это все, чего они могли добиться, так как я наотрез отказалась обещать, что в случае, если вы сама напишете или пожелаете увидеться со мною, я не стану не отвечать и не буду избегать свидания.

Согласилась же я на первое потому, что мне передали родные будто бы сказанные вами про меня очень недружелюбные замечания в то самое время, когда три года назад мы еще часто виделись. Меня пытались убедить в том, что в обществе вы отрекаетесь от дружбы со мною, перед англичанами «стыдитесь» факта, что мы соотечественницы и т. д. Я, конечно, не верила и не хочу верить, потому что всегда вас любила; и мне было очень горько (и я, повторяю, не верила), но ради спокойствия в Лондонской Ложе Теософского Общества и Адьяра в Индии, где меня все прославляли русской шпионкой, эмигранткой, опасным агентом [...]

Но теперь ничто, кажется, не проймет этой подозрительности, и англичане, несмотря на мою болезнь, совершенное отсутствие политических тенденций и даже на то, что я отказалась писать в русские газеты, все-таки подозревают и косятся на меня в Индии и даже здесь. Я ради их [...] целей не стану лишать себя удовольствия видеться с вами. Ну их, в болото, пусть думают, что хотят, дураки.

Теперь, когда вы написали первая, я говорю вам всю правду. Для меня будет величайшим удовольствием увидеться с вами и отвести душу. Я просто задыхаюсь в этой атмосфере англичан. Приезжайте, дорогая моя, когда хотите. Буду ждать во вторник! Сегодня суббота, и у меня будет толпа, как всегда в эти дни. Но я дома каждый вечер или выхожу помолчать. Жду вас с искренним чувством к вам.

Как и всегда ваша

Е. Блаватская

Письмо 9[465]

[1887г.

Лондон]

Ангел мой!

Напрасно беспокоитесь, и в воскресенье могли бы привезти [...]. Я вам писала уже сегодня утром а postal card[466], что жду вас в воскресенье. Как вы можете спрашивать? Для вас я всегда дома, даже когда меня нет дома, ибо «почувствую» и вернусь.

Целую вас крепко. Что же это редактор «Раll Mall» ни слова не сказал о нашем вечере и meeting in[467] 21 июля?

Ваша

Письмо 10[468]

[1887 г.

Лондон]

Дорогой друг, за что же вы изволите порочить меня графине? Вечером того же дня как получила присланные вами две фотографии и вырезки из «Раll Mall», я отослала вам благодарность и послала по почте! Я никогда не отвечаю на письма, как никогда и не благодарю за преподносимое, но только это в отношении англичан, а не русских, своих.

Правда разве, что понравилось наше письмо в журнале «Lucifer» Кентерберийскому черту[469]? Графиня говорит, что даже О.Смирнову понравилось, а ведь это лестно.

Ну-сь, прошу прощения и кланяюсь.

Ваша до новой инкарнации

Е.Б.

Письмо 11[470]

[1889 г.

Лондон]

Дорогая О[льга] А[лексеевна]!

Только что узнала из вашего письма, что вы больны. Письмо оставалось, как видно, в передней целое воскресенье и понедельник, и его принесли мне лишь только сейчас. Ну, монстры домашние!

«Times» мы не получаем, и я не знаю, в каком номере ваше письмо. Выздоравливайте и заезжайте скорее.

Целую крепко вас.

Письмо 12[471]

21 октября 1890 года Лондон,

Риджентс-Парк,

Авеню-роуд, 19,

Штаб-квартира Теософского Общества

Дорогая Ольга Алексеевна!

Пишу в лихорадке, в жару, и только чтобы не подумали, что не хочу отвечать. Видите, где теперь мой адрес? Я сделана President of European Section of the Theos. Society[472] no unanimous election[473]. У нас теперь огромный Lecture Room[474]. Надеюсь, пожалуете к нам? Не сердитесь, ангел, сил нет писать.

Ваша по гроб новой жизни

«Н.Р. В».

Владимир Соловьев[475] отличился в «Русском Обозрении»! Философ, а не знает ничего ни по английской философии, ни по Индии. Прочтите глупейший разбор «Кеу to Theosophy»[476] в августовском номере.

Говорит про 16 философов Индии, когда их всего шесть, про веданту, основатель которой — Санкарачарья[477]!!! и т. д. Ну, философ. Я ответила, а князь Пертенов не напечатал. Когда так, и писать не стану для него.

Письмо 13[478]

[189...]

Лондон, Риджентс-Парк,

Авеню-роуд, 19,

Теософское Общество,

Ложа Блаватской

Ангел Ольга Алексеевна!

Вас молит А[...] дать еще книгу о нем П[...][479] — подателю сего. Я свою отдала секретарю Anti Slavery[480] вчера, а эту нужно для Брайта (М.Р.[481]) Дело его горит, и мы удружили его врагам. Я взбаламутила всю женскую политическую партию и жен мужей членов парламента.

Прощайте, родная, целую вас. Ради Бога, не откажите, не то беда, если ждать, пока из Франции пришлют.

Письмо 14[482]

[1884 г.?] Ноттинг-Хилл, Зап.

Элгин-Крессент, 77

Милая, дорогая!

Шмихен соглашается с удовольствием. Как только приедете, идите к нему и садитесь — он начнет. Я уверена, портрет будет великолепный. [...] Получили ли вы письмо Мохини? Вот как бы написала эти несколько editorial[483] строк в «Pall Маll», так хорошо было бы! А то вот здорово живешь! Обругали опять в «Manchester Sunday», подлецы: «The Olcott— Blavatsky imposture»[484] — и все тот же Лилли, говорит Махатма. И все врет. Душенька, родная, попросите Стэда[485] написать опровержение. Он для вас все сделает! Еду завтра. Увидимся через месяц.

Ваша преданная [...]

Е. Блаватская (Jeune Blavatsky[486])

Письмо 15[487]

Ноттинг-Хилл, Зап.,

Элгин-Крессент, 77,

Многоуважаемая Ольга Алексеевна!

Я здесь — когда же прикажете? Душою преданная — пока одному вашему имени, а на днях — и вам.

Е.Блаватская

Письмо 16[488]

[1884 г.?]

[...] mot encore. Vous [...] promettre pendant deux mois pour envoyer а Катков mes[489] «Голубые горы — Загадочные племена»[490]. Ну, послала еще из Эльберфельда. Ни слова в ответ! Даже не знаю, получили ли они рукопись. Ради бога, напишите ему два слова и спросите, будет ли она напечатана или нет, иначе, клянусь, брошу Каткова и писать больше не стану. Что это, даже не обеспокоится ответить!

Ангел, лучше будет переписываться по-английски. Такие опасные русские шпионки, какими нас с вами делают, должны быть осторожными. Господи, что за дураки эти англо-индийцы. Я — шпионка!!! Черт побери и их, и их политику, в которой я не смыслю ни слова. Хоть бы уж в покое оставили, только этого и прошу.

Я опять больна. Нет, дорогая, недолго мне жить. Слишком потерты ножны, а теперь их и совсем порвали. Помните, ангел, что если когда будете писать Маккензи Вулверу или увидите Кросса, надеюсь, you will have the opportunity[491] замолвить словечко в мою пользу — почистить меня, так сказать, так не преминьте сделать доброе дело. Не знаю, получил ли ваше письмо Грант Дафф. Но знаю, что все они нас сторонятся и косятся на нас, словно мы дикие звери! Ну, народец!

Прощайте, дорогая. Будьте счастливы. Весь «Тhеоsophist» посылается вам за прошлый год.

Племяннице Наде[492]

6 ноября 1887г.

Нью-Йорк

Моя многолюбезная — и единственная покамест из достойных уважения племянниц моих, Надя, напиши мне, получила ли твоя неаккуратная мама книги, посланные ей мною уж давно, месяца два или три назад? С последним произведением твоей тетки «ISIS»[493] (которое не про тебя писано), книг всего восемь. Черствосердечная и молчаливая родительница твоя ни слова не пишет об этом.

Также скажи ей, что никаких «Барачных воспоминаний» я не получала. Получила одну статью ее для перевода и помещения в «World», которая, вероятно, будет напечатана на днях. Если это она называет «отношениями наших солдат к туркам»? Других же не получала.

Федю, Ростю, Верочку, тебя, Вальку и Леночку (фу ты, отцы мои, что за фаланга вас!) целую крепко и прошу всех вас не забывать вашу престарелую тетушку, которая что-то уж слишком крепко начинает вас всех любить, что совсем и несовместимо с суровой древней философией.

Да хранит вас всех Господь Бог.

Целую тебя крепко, милая моя, дорогая девочка.

Твоя тетка

Елена Блаватская

Н.А.Фадеевой[494]

H.P.Blavatsky Corresponding Sec. of the Theosophical Society New- York & Bombay[495] поручает Ольге Алексеевне Новиковой — «О.К.» (лучший друг мой в Европе) — вручить эту карточку моей милой Надежде Андреевне.

Прошу любить и жаловать.

Елена

В.С.Соловьеву[496]

Париж,

Елисейские Поля,

улица Перголезе, 48

Н.P. Blavatsky у Corresponding Sec. of the Theosophical Society New-York & Bombay[497] просит своего друга Всеволода Сергеевича Соловьева принять, узнать и обожать ее друга Ольгу Алексеевну Новикову — «О.К.»

[396] Письмо Е.П.Блаватской, адресованное известному русскому издателю А.С.Суворину, хранится в РГАЛИ (ф. 459, on. 1, eg. хр. 384).

Суворин Алексей Сергеевич — крупнейший русский журналист, издатель. (См. раздел Краткие биографические очерки.)

[397] «Amrita Bazaar Patrika» — газета, издававшаяся в Калькутте; в 1879 г. в ней печаталась и сама Е.П.Блаватская.

[398] Press Comissioner (англ.) — уполномоченный по делам прессы.

[399] «Россия или Англия» (англ.).

[400] Теософское Общество (англ.).

[401] Письмо Е.П.Блаватской, адресованное профессору И.П.Минаеву, хранится в архиве СПб. отделения Института востоковедения Российской Академии Наук (ф. 39, И.П.Минаев, оп. 2, eg. хр. 1, лл. 1-4. Автограф).

Минаев Иван Павлович (1840-1890) — выдающийся русский востоковед-индолог, историк, этнограф, исследователь буддизма. (См. раздел Краткие биографические очерки.)

[402] Сумангала — первосвященник южно-буддийской церкви на Цейлоне того времени.

[403] Риветт-Карнак Джон Генри (1839-?) — английский историк; автор трудов об индийских памятниках древности, и в частности о наскальных изображениях. Среди них работа «Archaeological Notes on ancient sculpturings on rocks in Kumaon, India», печатавшаяся в «Journal of the Asiatic Society of Bengal», (Калькутта, 1870).

[404] У себя дома (англ.)

[405] Письмо Е.П.Блаватской издателю журнала «Ребус» В.И.Прибыткову было опубликовано в 1910 г. в сборнике «Вопросы теософии» («Вопросы теософии», вып. 2. СПб., 1910. Выпуск в Память Елены Петровны Блаватской. С. 90), ставшем ныне библиографической редкостью и хранящемся в Российской государственной библиотеке в Москве.

Прибытков Виктор Иванович — см. раздел Краткие биографические очерки.

[406] ...из моих «Писем из Индии»... — Речь идет о сочинении Е.П.Блаватской, опубликованном в России под псевдонимом Радда Бай: Из пещер и дебрей Индостана. Письма на родину. (Русский вестник. Приложение. 1883. Современное издание этой книги: Е.П.Блаватская. Из пещер и дебрей Индостана. — М.: Сфера, 1998.)

[407] «Кавказ» — газета, издававшаяся в Тифлисе.

[408] Заповедь Конфуция — чего себе не пожелаешь, того не делай и другим.

[409] Унтер-офицерша Подшлепкина — Февронья Петровна Пошлепкина, персонаж комедии Н.В.Гоголя «Ревизор». Е.П.Блаватская подразумевает слова Городничего: «Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла». (Н.В.Гоголь. Ревизор. Действие 4, явление 15.)

[410] Письмо Е.П.Блаватской опубликовано в журнале «Ребус» (Санкт-Петербург, 1884. Т. III, № 39, с. 380).

[411] Письмо Е.П.Блаватской редактору журнала «Ребус» В.И.Прибыткову хранится в РГАЛИ (ф. 1188, on. 1, eg. хр. 5, л. 127).

Письмо не датировано; на конверте петербургский штемпель: 20.02.1886.

[412] Бедный И.С.Аксаков... — 27 января 1886 г. умер Иван Сергеевич Аксаков (1823-1886), русский публицист и общественный деятель, один из идеологов славянофильства. Редактор газет «День», «Москва», «Русь», журнала «Русская беседа» и др. В 1840-1850-х гг. выступал за отмену крепостного права. В годы русско-турецкой войны 1877-1878 был организатором кампании за освобождение славян от турецкого ига.

[413] Молох — согласно Библии, божество, почитавшееся в Палестине, Финикии и Карфагене, которому приносились человеческие жертвы. В переносном смысле Молох — страшная, ненасытная сила, требующая человеческих жертв.

[414] ...преуспевают одни Иуды: Петки Каравшовы, да Баттенберги... — Речь идет о разрыве русско-болгарских отношений в 1886 г. в связи с антирусской политикой правительства болгарского регента С.Стамболова после свержения князя Александра Баттенберга.

Баттенберг Александр (1857-1893) — немецкий принц, князь Болгарии в 1879-1886 гг., проводник австро-германского влияния на Балканах.

[415] Письмо хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в Москве (фонд 120. Катков. Картон № 1, eg. хран. 35). Письмо не датировано, отправлено из Парижа. Начала письма нет, края обожжены, текст поврежден. Общее количество листов — 6.

[416] ...рассказ о «Голубых горах»... — книга «Загадочные племена на Голубых горах в дебрях Индостана», впервые опубликованная в московском журнале «Русский Вестник». (См. изд.: Е.П.Блаватская. Загадочные племена на «Голубых горах». — М.: Сфера, 1994).

[417] и ни разу не краснея (франц.).

[418] вдову Челищеву (франц.).

[419] Ну что тут поделаешь? (франц.)

[420] Вся их религия, т. е. тоддов, бадагов, мулакурумбов... — Тодды — таинственный народ в Индии, обнаруженный в неизведанных дебрях Нильгири (Голубых) гор в округе Мадрас, происхождение, язык и религия которых неизвестны.

Бадаги и мулакурумбы — два других племени, обитающие в тех же горах. Тодды этнически, филологически и во всех остальных отношениях полностью отличаются от бадагов и мулакурумбов.

[421] племени, обитающего на верхушках деревьев в девственных лесах на холмах Майсура (франц.)

[422] Шарко из больницы Сальпетриер (франц.).

[423] Во время припадка истерии или эпилепсии.

[424] Предельных явлений (англ.)

[425] «его двойника, или периспирита» (франц.)

[426] Charcot de la Salpetriere — Жан Мартен Шарко (1825-1893), врач, один из основоположников невропатологии и психотерапии, создатель клинической школы. Описал ряд заболеваний нервной системы. Исследовал истерию и другие неврозы, разработал методы их лечения.

Лангенбек Бернхард (1810-1887) — немецкий хирург, один из основоположников современной хирургии, создатель научной школы; свыше 20 хирургических операций носят имя Лангенбека.

[427] «В естественных науках я дошел до границ общеизвестной, точной физики. Чего мне хочется, так это обучаться оккультной физике у Махатмы Кут-хуми» (англ.).

[428] ...так и [...] — край письма сильно поврежден.

[429] [...] — страница обожжена.

[430] ...не желаю, чтобы [...] — край письма поврежден.

[430] я думаю (франц.).

[430] д'Адемар.

[430] замке (франц.).

[430] Записка Е.П.Блаватской, адресованная О.А.Новиковой, хранится в РГАЛИ (ф. 345, on. 1, eg. хр. 101). Публикуется впервые.

[430] Новикова Ольга Алексеевна — см. раздел Краткие биографические очерки.

[430] Шмихен Герман — художник, автор наиболее известных портретов Махатм Мории и Кут Хуми.

[430] «Дебри» — книга Е.П.Блаватской «Из пещер и дебрей Индостана». (См. изд.: Е.П.Блаватская. Из пещер и дебрей Индостана. — М. Сфера, 1994.)

[430] ...вместе с М. & [...] — Здесь и далее [...] обозначает не расшифрованные, неразборчивые места в тексте писем.

[430] Мохини — см. раздел Краткие биографические очерки.

[440] Письмо хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в Москве.

[441] «Король Купон».

[442] Поговорите немного с Ружмон. Пусть она положит живую речь на музыку, а вы споете им публично и станете воистину еще одним Орфеем, привлекающим людей и животных и укрощающим их при помощи нот (франц.) Две причины вышеуказанной, рискованной глупости: ваш голос звучит у меня в ушах с тех пор, как я его услышала, и... (англ.)

[443] Гладстон Уильям Юарт — см. примечание к стр. 285.

[444] Впрочем, «самая красивая девушка в мире не может дать больше того, что она имеет» (франц.).

[445] в период краха Восточного Банка (англ.)

[446] Мне надоело человечество в целом и мужчины и женщины в частности [...] и если кто-либо станет вам повторять эту ложь про 5 000 фунтов стерлингов, просто утрите ему нос, как я утираю носы тем, кто берет на себя смелость отказываться вас обожать. Давайте заключим оборонительно-наступательный союз и да сгинут те, кто выступит против нас, двух русских женщин (франц. и англ.).

[447] Письмо хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в Москве.

Дата указана по почтовому штемпелю на конверте: 30 июля 1884 г.

[448] Паунд (англ.) — фунт; 86 паундов — 86 фунтов.

[449] [...] — Все три с половиной строки вычеркнуты.

[450] духа сомнения (лат.).

[451] ...не упадите вы «в колодезь»... — Колодезь, или колодец — символ оккультного знания.

[452] «Спасибо и т.д. и прочая чушь»

[453] Письмо хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в Москве.

[454] Семь глав «Загадочных племен»... — Речь идет о путевых очерках Е.П.Блаватской «Загадочные племена на "Голубых горах"», опубликованных впервые в «Русском Вестнике» под псевдонимом Радда Бай. (См. изд.: Е.П.Блаватская. Загадочные племена на «Голубых горах». — М.: Сфера, 1994.)

[455] Письмо, адресованное, по-видимому, О.А.Новиковой, хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в Москве.

[456] об отделе контроля в Адьяре (англ.)

[457] гранки брошюры и полное изложение истории этого вопроса (англ.).

[458] ...в этом деле присутствует некий заговор (франц.).

[459] на разрушение Т[еософского] Общества (франц.).

[460] до тех пор, пока не сумею доказать свою правоту (англ.).

[461] прощайте (франц.).

[462] Письмо хранится в РГАЛИ (ф. 345, on. 1, eg. хр. 101). На почтовом штемпеле стоит дата: август, 21, 1884.

[463] Глава журнала «Lucifer»

[464] Письмо хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в Москве.

[465] Письмо хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в Москве.

[466] открытку (англ.).

[467] встрече (англ.).

[468] Письмо хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в Москве.

[469] ...«Lucifer» Кентерберийскому черту... — В декабре 1887 г. в журнале «Lucifer» была напечатана редакционная статья под названием «"Люцифер" приветствует архиепископа Кентерберийского».

[470] Открытка, адресованная О.А.Новиковой, хранится в РГАЛИ (ф. 345, оп. 1,eg. хр. 101). Указание даты и название месяца на почтовом штемпеле неразборчиво. Отчетливо читается: London-W, 5 [...], 1889.

[471] Письмо хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в Москве.

[472] Президентом Европейской Секции Теософского Общества (англ.)

[473] Единодушному выбору (англ.)

[474] лекционный зал (англ.).

[475] Соловьев Владимир Сергеевич (1853-1900) — русский религиозный философ, поэт, публицист.

[476] «Кеу to Theosophy» (англ.) — книга Е.П.Блаватской «Ключ к теософии». (См. изд.: Е.П.Блаватская. Ключ к теософии. — М.: Сфера, 1993.)

[477] Санкарачарья — Шанкарачарья (санскр. — «учитель Шанкара»), Шанкара («дающий благополучие», «благостный»), также Ади-Шанкара («изначальный Шанкара», в отличие от титулов глав основанных им монашеских орденов) — великий философ индуизма (788-812), крупнейший вероучитель шиваизма и классик направления адвайта-веданты. Его главные произведения: комментарии на «Брахма-сутры», 11 старших упанишад, «Бхагавадгиту»; религиозно-философские поэмы, гимны.

[478] Письмо Е.П.Блаватской, адресованное О.А.Новиковой и написанное на бланке Теософского Общества, хранится в РГАЛИ.

[479] А[...] и П[...] — фамилии неразборчивы.

[480] Anti Slavery Society — Общество борьбы с рабством.

[481] М.Р. — член парламента.

[482] Письмо не датировано. В связи с упоминанием о художнике Шмихене, писавшем портреты Махатм и Е.П.Блаватской в 1884 г. в Лондоне, оно, возможно, относится к этому периоду времени.

[483] редакционных (англ.).

[484] «Жульничество Олькотта-Блаватской» (англ.).

[485] Стэд Уильям Томас — см. раздел Краткие биографические очерки.

[486] Юная Блаватская (франц.).

[487] Почтовая открытка, адресованная О.А.Новиковой, не датирована. Хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в Москве.

[488] Письмо хранится в РГАЛИ (ф. 345, on. 1, eg. хр. 101). Письмо не датировано, сильно повреждено, отсутствует начало.

[489] [...] еще слово. Вы [...] обещала в течение двух месяцев послать Каткову мои (франц.).

[490] «Голубые горы — Загадочные племена» — книга Е.П.Блаватской «Загадочные племена. Три месяца на "Голубых горах" Мадраса». (1-е изд.: «Русский Вестник», 1884-1885. См. изд.: Е.П.Блаватская. Загадочные племена на «Голубых горах». — М.: Сфера, 1994.)

[491] у вас будет удобный случай (англ.)

[492] Автограф этого письма Е.П.Блаватской был опубликован в альманахе «Вопросы теософии», вып. 2 (СПб., 1910. Выпуск в память Е.П.Блаватской. С. 93).

[493] «Разоблаченная Изида».

[494] Записка, посланная через О.А.Новикову «Ее превосходительству Надежде Андреевне Фадеевой. На Херсонской] улице, дом Когана, Одесса». Написана на обратной стороне визитной карточки Е.П.Блаватской. Хранится в РГАЛИ (ф. 345, on. 1, eg. хр. 101). Не датирована.

[495] Е.П.Блаватская, секретарь по переписке Теософского Общества Нью-Йорка и Бомбея (англ.).

[496] Записка на обратной стороне визитной карточки, не датирована. Хранится в РГАЛИ (ф. 345, on. 1, eg. хр. 101).

[497] Записка на обратной стороне визитной карточки, не датирована. Хранится в РГАЛИ (ф. 345, on. 1, eg. хр. 101).

К началу страницы → Оглавление писем Е.П.Блаватской